– просто уж очень Курт Куртович за душу умеет брать. То есть сначала он ее из вас вытрясает, потом начинает раздирать и под конец выворачивает наизнанку.
История паренька, которого жители городка принесли в жертву во искупление своих грехов (ибо его-то собственный грех был невольным), история тупости, подлости, изуверства и ксенофобии. Недаром автор в итоге зачистил чертов городишко с помощью случайно (случайно ли?) взорвавшейся нейтронной бомбы. Только вот концовка, на мой взгляд, несколько подкачала – какая-то меланхолично-невразумительная получилась: «Не жалею, не зову, не плачу – все прошло…»
Ой ли? Так уж и все?
Нет, Воннегут не был бы самим собою, если б не увенчал свое сочинение жирным и размашистым восклицательным знаком в виде призрака погибшего во время авиашоу аса Первой мировой, слоняющегося по вымершему городу в поисках своего парашюта.
Образный мир Воннегута – вообще отдельная песня. Намеренно грубоватый, местами незатейливый язык поначалу жмет вам, как дешевые башмаки. Однако постепенно обувь обминается по ноге – повествование впускает вас в себя, увлекает и завораживает.
Порой текст рождал во мне странные, причудливые ассоциации. К примеру, плавающий в реке обезглавленный труп старого пройдохи Августа Гюнтера живо почему-то напомнил плавающий же труп Мелькиадеса с чем-то там эдаким на груди.
Едва ли Воннегут намеренно перемигивался с автором «Ста лет одиночества», но что-то общее у городка Мидлэнд-Сити, знакомого читателю еще по роману «Завтрак для чемпионов», и Макондо есть. Да и кочующие из книги в книгу главные и второстепенные герои нет-нет да и заставляли вспомнить полковника Аурелиано Буэндиа со товарищи.
И очень даже не исключено, что отнюдь не случайно еще в одном воннегутовском романе – «Балаган» – столетний бывший президент США изобретает лекарство от ужасной болезни – «одиночества по-американски».
Возможно, «Малый» – и не самый лучший роман писателя. Может, сейчас он кому-то покажется устаревшим, как устаревают любые произведения, написанные на злобу дня. Но это – Воннегут на все сто, и тем, кто в курсе, что настоящие лекарства должны быть горькими, категорически советую.
А в чем, собственно, заключена злободневность, спросите вы? Извольте: одна из ключевых тем автора – критика современного ему американского общества. Воннегут называл себя последователем Юджина Дебса, основателя Социалистической партии Америки.
Это и тогда, во второй половине XX века, не особо приветствовалось, а сегодня, в эпоху победившего глобализма, и вовсе считается моветоном.
Справедливости ради американский истеблишмент платил писателю тою же монетой.
Его любили и продолжают любить читатели. А вот критики называли не иначе как мизантропическим гуманистом.
В 1970 году в Алабаме одну школьную учительницу уволили за использование текстов Воннегута, охарактеризованных представителями власти как «литературный мусор».
Не редкий, в общем, случай: у себя на родине Курт Воннегут считался писателем второго, если не третьего эшелона. Литературная мейнстримовская тусовка нос от него воротила, величая представителем масскульта, упрекая в банальности и примитивизме, а у нас он культовым автором стал – интеллигенция наша им зачитывалась, Товстоногов спектакль по нему поставил. И дело тут скорей не в пресловутом «пророке в своем отечестве», не в том, что «лицом к лицу лица не увидать». Просто очень уж хорошая у нас советская школа перевода была. Слишком яркие личности в сей отрасли трудились.
Довлатов, помнится, вспоминал, что американский писатель Гор Видал во время визита в Союз в ответ на восторги местных по поводу Воннегута заметил: «Романы Курта страшно проигрывают в оригинале». Видал вообще славился своими циничными – на грани, а то и за гранью фола – высказываниями по поводу коллег-писателей. К примеру, узнав о смерти Трумена Капоте, скончавшегося вследствие заболевания печени, осложненного множественной наркотической интоксикацией, он назвал это «мудрым шагом в карьере». Видал он их всех, понимаешь…
На русский язык роман «Малый не промах» перевели легендарная Рита Райт-Ковалева, дружившая с Хлебниковым и Маяковским, переводившая обоих на немецкий, а затем переводившая на русский Кафку, Фолкнера, Сэлинджера и Белля, а также ее дочь Маргарита Ковалева. Еще бы книга после этого по-русски плохо читалась!
В аудиоформате роман Курта Воннегута «Малый не промах» представлен в исполнении Ирины Ерисановой (студия «Логос»). Что можно сказать по этому поводу? Спасибо вам, Ирина Александровна, за ваш труд! Вашими устами говорит с нами сама великая мировая литература!
«Из подростков созидаются поколения»
Федор Достоевский. Подросток. – М.: Вече, 2019
Этой фразой Федор Михайлович Достоевский, 200-летие со дня рождения которого благодарные потомки очень скромно, почти незаметно отметили на минувшей неделе, завершает один из самых заметных и наименее замеченных публикой и критиками своих романов – «Подросток».
В апреле этого года мне посчастливилось принять участие в посвященных Достоевскому XXVI Международных чтениях в городе Старая Русса, где среди прочих прозвучал и мой доклад «Аспекты аудиовосприятия текста романа Ф. М. Достоевского “Подросток”».
А едва успев вернуться в Нижний Новгород, аналогичный доклад представлял уже на суд участников Пятого форума активных читателей библиотеки «Логос», что проходил в Екатеринбурге, но заочных онлайн-участников собрал практически со всей России.
Сегодня хочу поделиться с вами некоторыми выкладками из этих выступлений, а заодно и напомнить о хорошем романе великого писателя.
Итак.
Почему именно Достоевский, именно этот роман и именно аудиовосприятие?
Во-первых, потому, что 200-летие со дня рождения – веский повод вспомнить о писателе, о котором мы, слава богу, и так никогда не забывали. Во-вторых, потому, что именно «Подросток» был выбран организаторами чтений для обсуждения в нынешнем году. Ну и наконец, в-третьих, Федор Михайлович – один из наиболее фонетических, то есть наилучшим образом воспринимаемых именно на слух отечественных классиков.
Последнее утверждение, конечно, нуждается в дополнительных пояснениях и доказательствах. Извольте.
Дело в том, что с 1866 года все свои произведения Достоевский не столько записывал от руки, сколько надиктовывал вслух. Началось все с романа «Игрок», который писатель из-за кабального договора с издателем должен был написать в кратчайшие сроки. Тогда он впервые по совету одного из друзей прибег к помощи стенографистки. Опыт оказался удачным: книга была закончена в срок, и в дальнейшем писатель уже не отступал от этой практики, а стенографистка – Анна Григорьевна Сниткина – стала его женой, музой, другом и, как сказали бы теперь, продюсером.
По сути, он проговаривал вслух каждое из написанных им впоследствии произведений, имея возможность оценить все скрытые и явные звуковые свойства и особенности текста. Не стал исключением и написанный в 1875 году «Подросток».
Едва ли Федор Михайлович сознательно использовал скрытую рифму, звукопись, аллитерацию, ассонанс, анафору и прочие фонетические приемы, более характерные для поэзии, а также литературы эпохи модернизма
